|
( Интервью от 13.06.2007 - Иногда хочется смотреть в небо ) Иногда хочется смотреть в небо. В последний год Кирилл Юрьевич не давал интервью из-за плохого самочувствия. Мне удалось пообщаться с артистом незадолго до его болезни. Он был бодр, по возрасту "восьмого десятка" хорошо выглядел. Необыкновенно искренний и доброжелательный. – Уже почти два десятилетия вы там большой начальник, художественный руководитель. Легко согласились на должность? – А куда было деваться? После смерти Георгия Александровича мы оказались в трудной ситуации. Я знаю немало примеров, когда, потеряв своего лидера, театр разваливался. Очень не хотелось, чтобы такая участь постигла БДТ. На художественном совете было решено: варяга (то есть человека, приглашенного со стороны) нам не нужно. Стали обсуждать вопрос поставить кого-то из своих, хотя бы на первое время. Кто-то назвал мою фамилию, хотя я предлагал другие варианты. Я никогда не мечтал о высоком кресле. Я ведь даже не режиссер. Я актер. Но… мою кандидатуру коллектив принял единогласно. А "первое время" превратилось во много лет. – Самый сложный вопрос, который сегодня стоит перед вами как перед руководителем: где достать деньги, чтобы театр жил. Как выживаете? – По принципу: хочешь жить, умей вертеться (улыбается). Нет, большую часть средств мы, конечно, получаем из федерального бюджета, театр все-таки федерального подчинения. Но этих средств недостаточно, что-то приходится добывать и самим. К счастью, 10 лет назад у нас в городе на Неве образовался благотворительный фонд БДТ, сейчас он превратился в компанию славных людей. Это не самые богатые люди в Петербурге. Но они любят наш театр и помогают ему. Кроме того, каждый год стараемся выезжать на гастроли, и не только из-за того, что гастроли – это возможность дополнительных финансовых вливаний. Просто хочется, чтобы и люди из малых городов нас посмотрели. На гастроли стараемся выезжать каждый год. Ненадолго – дней десять, две недели. Больших поездок, увы, нам не потянуть. – Некоторые компании запрещают своим сотрудникам подрабатывать на стороне. Вы как руководитель спокойно принимаете факт, что ваши артисты снимаются в кино или трудятся в антрепризах? – Как я могу им это запретить? Ведь я понимаю, что на те зарплаты, которые они получают в театре, прожить невозможно, невозможно прокормить семью. Я не буду называть суммы окладов, но поверьте, они очень невысокие. И людей нельзя осуждать за стремление лучше жить. Меркантильны не они – меркантильно время. – Новая театральная реформа, которую, по слухам, готовит правительство, она не может решить вопрос возрождения театра? – (Вздыхает.) Если бы… Но, увы… Над театрами возникла огромная угроза. Если реформа будет принята в том виде, в котором она обсуждается сейчас, театры будут переведены полностью на самоокупаемость. Не будет постоянной труппы, актеров станут приглашать временно, для участия в определенных постановках. Для большинства трупп, особенно региональных, не имеющих постоянных спонсоров, это означает гибель. Некому будет растить новое поколение театральных актеров. Пройдет несколько лет, и мы превратимся во второразрядную театральную страну. А ведь когда-то мы были Меккой театральной культуры. Российская театральная школа до сих пор считается лучшей в мире. – Кирилл Юрьевич, признайтесь: вы не устали? Ни разу не хотелось оставить работу? – Желание все бросить возникает перманентно. Иногда хочется просто лечь на траву и смотреть в небо… (Пауза.) Мой отец ушел из театра в 1965 году, почти сразу же, как только ему исполнилось шестьдесят. Он говорил: "Лучше уйти на минуту раньше, чем на секунду позже", считал, что пенсионерам на сцене не место. Я глубоко уважаю его позицию. У меня так сделать не получилось. Стариков ведь тоже кому-то играть надо… На самом деле я рад, если буду и дальше нужен театру. Я люблю свою профессию. – Ваши лучшие друзья – это, наверное, актеры? – Не угадали. Наоборот, я очень не люблю замыкаться в актерской среде. Потому что здесь, в силу особенностей профессии, часто господствуют страсти, которых я не понимаю и не принимаю. – Зависть? – Зависть, интриги какие-то, сплетни. Знаете, я до сих пор считаю себя "белой вороной" в театральной среде. Наверное, потому что пришел в нее в зрелом возрасте, в 25 лет. Тем более я уже был воспитан армией. А что такое армия? Суровая дисциплина, жизнь по расписанию: восемь лет, изо дня в день. Как думаете, могла эта школа бесследно для меня пройти? Я думаю, нет. Поэтому я всегда больше любил общаться с людьми неактерской профессии. 06/13/07 Виктория КАТАЕВА |
    
|
Сайт создан в системе uCoz